Северный Казахстан

- Ленинград - мой родной город, когда он оказался в окружении, мне было около пяти лет, а моей сестре без малого два годика, - рассказала Евгения Петровна. – Мамы дома практически не было, она была среди ополченцев. Были такие санитарные дружины, они на фронт возили белье после обработки от вшей, чтоб эпидемии не было. Там, под Ленинградом, где солдаты были - грязь, сырость, болото. Мы оставались с папиными родителями. А потом, когда бомбежка началась, и мы побежали в бомбоубежище, расположенное в подвале, бабушку и дедушку убило взрывной волной. Мама была ранена, лежала в госпитале, и на два-три месяца нас определили в детский дом. А когда мама поправилась, она нас забрала, но сама также опять уходила почти каждый день то окопы копать, то заграждения строить, то на другие работы.

Оставленные дома малыши собирались вместе, вспоминает Ткачева. В их компании было шесть ребятишек – она с сестренкой и четверо соседских мальчиков. Дети не играли, не бегали и не смеялись, на это не было сил.

- Мы были как старички, иногда ходили, но недалеко, были молчаливыми, с чужими нам было велено вообще не разговаривать, мало ли что, - говорит блокадница. - И жили так до февраля 1943 года, когда уже прорвали кольцо блокады. Мама к тому времени так обессилила, что с трудом поднималась. Вот сядет на кровать, хочет лечь, а ноги поднять не в состоянии. Мы всю мебель, столы, стулья порубили на дрова, чтобы согреться. Холодно очень было. Но ни это самое страшное, и даже не бомбежки, хотя на Ленинград фашисты обрушили сотни тысяч снарядов и бомб. Особенно часто это было утром и вечером, когда люди шли на работу и возвращались обратно. Ведь ленинградцы работали, действовали предприятия, детские сады, библиотеки и даже театры. С какого-то момента мы даже перестали спасаться от бомбежек в подвале. Гораздо страшнее этого был голод. Он все время зудит и зудит, а хлебушка мало. Мама нам два раза в день по кусочку давала, мы зажимали его в кулачке и старались съедать не сразу, а растянуть на подольше. Все лихолетье нам пришлось вытерпеть. Но мы выжили в этом аду.

По словам блокадницы, выжить удалось и благодаря солдатам, которые проходили лечение в расположенном рядом с их домом лазарете. У многих из них после ранений были ампутированы руки, ноги, многие ужасно страдали от болей. Но когда к ним приходили голодные малыши, бойцы старались их подбодрить и щедро делились своим пайком.

- Потом с этим госпиталем мы и эвакуировались, а когда вернулись, оказалось, что наш дом разбомбило, - продолжила рассказ Евгения Ткачева. – В Петропавловск, ставший для меня второй родиной, я приехала по направлению после окончания техникума холодильной промышленности, на мясокомбинат, где работала инженером- механиком холодильно-компрессорных машин и установок. В Ленинграде, Петербурге, я раньше часто бывала, последний раз в 2014 году. У меня там сестра и племянник.

Всего в Петропавловске проживает сейчас пять человек, переживших ленинградскую блокаду. Все они женщины, в силу возраста и состояния здоровья только две из них приходят на публичные мероприятия. Кроме Евгении Ткачевой на церемонию возложения цветов пришла Ирина Васильевна Седельникова, о которой мы уже рассказывали на страницах нашей газеты.

Напомним, что, когда началась война, ей было пять лет, а ее брату три с половиной года. Отец в первый день ушел на фронт. В августе семью пытались эвакуировать, но получилось это сделать только в марте 1942 года.

Так что ту самую страшную зиму Ирина Седельникова провела в Ленинграде. Мороз тогда доходил до минус 40 градусов, в домах не было ни тепла, ни света, ни воды, за которой приходилось ходить на Неву. Нормы выдачи хлеба низкого качества в тот период составляли 250 граммов для рабочих и 125 граммов для всех остальных.

Голодные люди ели все: кошек, мышей, ремни, технический жир, траву, коренья. Научились варить студень из обойного клея, выпаривать сахар из земли, собранной возле разбомбленных фашистами складов. Но это не спасало, многие умирали от истощения в домах, на рабочих местах, прямо на улице. По одним данным, во время блокады погибло около 640 тысяч человек, по другим - не менее одного миллиона человек, причем большинство от голода…

- У мамы был какой-то запас сухарей, крупы, но он быстро закончился, - вспоминает Ирина Васильевна. – Она берегла нас, как могла, потом отдала в детский сад. В марте 1942 года мы уехали из Ленинграда, мама была уже на последней стадии дистрофии. Нас перевезли по льду Ладожского озера. Это был длинный опасный путь. Не все доехали. Потом нас посадили в вагоны, раздав по буханке и предупредив, чтоб не набрасывались, иначе можно умереть… В Петропавловск я приехала после окончания техникума. Раньше здесь проживало много эвакуированных ленинградцев, теперь по пальцам можно сосчитать.

Поредели и ряды ветеранов Великой Отечественной войны, в Северо-Казахстанской области осталось всего 62 фронтовика, в Петропавловске - 41. Об этом сказала председатель Совета ветеранов города Сара Тасеменова перед памятной церемонией, в которой приняли участие россияне – делегация из Ленинградской области. В ее составе - поисковики, общественные деятели. В программе визита – «круглый стол» «Подвиг братских народов», посещение музея боевой славы 314-й стрелковой дивизии.